понедельник, 03 декабря 2007
Вычитала у Валеры про Олега Митасова. Так жалко его. Жаль,не найти подробной информации, кроме того, что :"Имел высшее образование, экономист, работал директором магазина.
Заболев, покрыл все поверхности своей квартиры надписями, часто в несколько слоев.
Сейчас в квартире проведен евроремонт. Отдельные надписи можно еще встретить в окрестных дворах."
читать дальшеМитасов – родился в середине прошлого века. Умер от туберкулеза в одной из психиатрических клиник г.Харькова в самом конце 1999 года. Его роман с жизнью счастливым не был, а уж иллюстрации к нему и подавно. Да и вряд ли то, что вы видите, можно назвать иллюстрациями, - скорее, это пространство самого романа. Пространство жизни. Свидетельство существования столь откровенное, что меня не покидает чувство стыда всякий раз, когда я смотрю на эти фотографии, и столь сильное, что поневоле задумываешься о смысле всего, что делаешь сам. Поражает его безудержность и та нечеловеческая цена, которая стоит за ней. Становится страшно и понимаешь, что иначе нельзя, а если и можно, - то зачем? (Павел Маков)Вот уж воистину "
Пока не поздно, пошёл с ума прочь. И скрылся прямо в ангелы".

ещё фотографии:
читать дальше






ещё текст:
читать дальшеСкажу честно, что эта огромная семикомнатная квартира, полностью покрытая граффити ее хозяина, произвела на меня очень тяжелое, жуткое впечатление. Про такие места обычно говорят: сколько попов не приглашай, все равно не высвятишь. Даже не представляю, как там живут другие люди, кажется, что и три ремонта не в силах вытравить эту гнетущую атмосферу. Если в молодости Митасов и мог казаться нам чем-то вроде свободного творца, то после посещения квартиры не остается никакого сомнения, что Митасов был настоящим сумасшедшим, тяжело душевнобольным человеком...
Киевляне пытаются вылечить больных через процесс творчества, их миссия гуманна, а за выставленными полотнами действительно стоит процесс излечения, возвращения в общество. Квартира Митасова, совершенно обратный вариант, процесс полного распада личности.
На улице Краснознаменной, прямо напротив худпрома, мы увидели его. «Ночной художник» держал в руках транспортир, шевелил губами... Явно готовился расписать еще одну стену. Неожиданно один из моих спутников кричит:
— Митасов!
Проходящая мимо гражданка сказала:
— Ребята, не трогайте его, он на днях одну женщину так толкнул, что она в лужу упала.
— Ну и? — спрашиваем мы.
— На следующий день извинился.
Тем временем Митасов подходит к нам. Здоровенный бородатый мужик в рваном ватнике. Мы напрягаемся, как электричество.
— Ребята, закурить не найдется? — попросил он вполне вменяемо.
— Пожалуйста. Как сейчас помню, это был «Космос».
Митасов берет сигарету, прикуривает, затягивается и говорит:
— Курить нельзя? Пожалуйста...
И уходя через плечо добавляет:
— Звезд с неба не срывать!
все мы с небольшими отклонениями)))
Таня, почитай текст.. эхехе.. =(
Иногда о том, что цепляет, я не рассуждаю. Но это не значит, что не.
Спасибо
И тебе
в итоге-кто он?..
то есть,он так лечился?..
это был его своеобразный путь к выздоровлению/дальнейшему заболеванию?..
но это жутко.и его жалко.наш Воланд был на об этом.
но это..цепляет.
Фотографируете мурманский полуостров и получаете телефон океана. И бухгалтер работает по другой линии, по линии библиотеки. Это уже не воздух будет, это академик будет! Ну, вот можно сфотографировать мурманский полуостров, можно стать воздушным асом, можно стать воздушной планетой, и будешь уверен, что эту планету примут по учебнику! Значит на пользу физики пойдёт одна планета.
Величина, оторванная в область дипломатии, даёт свои колебания на всю дипломатию. А Илья Муромец даёт колебания только на семью на свою. Спичка в библиотеке работает. В кинохронику ходит, зажигает в кинохронике большой лист. В библиотеке маленький лист зажигает. Огонь будет вырабатываться гораздо легче, чем учебник крепкий. А крепкий учебник будет весомее, чем гастроном на улице Герцена. А на улице Герцена будет расщеплённый учебник. Тогда учебник будет проходить через улицу Герцена, через гастроном номер двадцать два, и замещаться по формуле экономического единства.
Вот в магазине двадцать два она может расщепиться, экономика. На экономистов, на диспетчеров, на продавцов, на культуру торговли… Так что в эту сторону двинется вся экономика. Библиотека двинется в сторону ста двадцати единиц, которые будут предмет укладывать на предмет. Сто двадцать единиц предметов физиков. Электрическая лампочка горит от ста двадцати кирпичей, потому что структура, так сказать, похожа у неё на кирпич.
Илья Муромец работает на стадионе Динамо. Илья Муромец работает у себя дома. Вот конкретная дипломатия. Открытая дипломатия - то же самое. Ну берём телевизор, вставляем в мурманский полуостров, накручиваем там всё время чёрный хлеб. Дык что же - будет Муромец что ли вырастать, Илья Муромец что ли будет вырастать из этого?