Сирень не зацветет, если не вспомнит, зачем ей цвести
Вот Квесадиллера тут про бабушку на почте написала, а я про бабушку в автобусе задвину.
Ехала я с Пискарёвки поздним вечером, в кабине у водителя играл пресловутый Чингисхан песню про Москоу. А в салоне только я, да далеко позади маленькая старушка со смешным голосом. Она всё время разговаривала, иногда спрашивала, и я стала прислушиваться-ну со мной же говорит, неудобно делать вид, что я глухое буратино. Ан нет, оказалось, не со мной. Мы мимо кладбища проехали, и она говорила: "Вы уж не обижайтесь, я бы зашла к вам, но не могу. Я не боюсь, вы не подумайте, просто я очень сильно устала".
Вот так и ехали, над Невой салют за Смольным, по радио Чингисхан, и бабушка с покойниками у меня за спиной разговаривает.
Ехала я с Пискарёвки поздним вечером, в кабине у водителя играл пресловутый Чингисхан песню про Москоу. А в салоне только я, да далеко позади маленькая старушка со смешным голосом. Она всё время разговаривала, иногда спрашивала, и я стала прислушиваться-ну со мной же говорит, неудобно делать вид, что я глухое буратино. Ан нет, оказалось, не со мной. Мы мимо кладбища проехали, и она говорила: "Вы уж не обижайтесь, я бы зашла к вам, но не могу. Я не боюсь, вы не подумайте, просто я очень сильно устала".
Вот так и ехали, над Невой салют за Смольным, по радио Чингисхан, и бабушка с покойниками у меня за спиной разговаривает.