Алексей Смирнов

[Леночка.]

ШТУЦЕР И ЦВАЙСТРУНГЕР

Штуцер и Цвайструнгер снимали комнату на улице Репина. Сей выбор места жительства был не случаен: Штуцер хоть и был рассеян до невозможности, зато был личностью глубоко духовной и всем сердцем любил живопись. Цвайструнгер же, наоборот, мечтал как можно скорей съехать из «этого гадюшника», много пил в расстройстве и даже обзывал Штуцера засранцем.
Вот типичный пример из их и без того нелёгкой жизни.
Как-то утром измождённый Цвайструнгер послал Штуцера за тушёнкой и папиросами. Штуцер где-то шлялся до вечера, а потом завалился домой с двумя художника юного возраста и стопкой книг про Кустодиева.
Цвайструнгер, который двое суток питался исключительно водой из-под крана, пришёл в ярость и отправил Штуцера в ближайшие «24 часа». Тот ушёл, прихватив с собой художниц и последние полбутылки 72-го, и вернулся лишь под утро без того и другого (зато с репродукцией картины Айвазовского «Мишка в дупле»).
Цвайструнгер аж взвыл от нервного перенапряжения. Запер он Штуцера в ванной, оделся и пошёл в магазин сам. Но на ум лезли только какие-то ужасные холсты и грустный автопортрет художника Сурикова, в результате чего Цвайструнгер купил две банки розовой эмали и килограмм сургуча.
После этого он вернулся и набил морду Штуцеру. А потом пошёл и устроился в Академию художеств, дворником.
А Штуцер открыл на территории Апраксина двора под вывеской «Носки, топоры, пододеяльники», где по сей день успешно торгует утюгами, косами и подковами.

@темы: искусство

Comments

[баянолог]

Деревня
Вообще, Ежи и Петруччо были простые. Они жили в деревне. Ходили за водой, носили дрова, пили чай, курили, нюхали, спали: друг с другом. Собственно, не было выбора. В деревне был только Ежи и Петруччо. Остальные умерли. Они пили так много водки, что все умерли. А Ежи и Петруччо остались. Они не могли пить. У них не было денег.
Вокруг болото, а люди ушли, остались Ежи и Петруччо. То есть остались, фактически, не люди, а имена.