Я посадила толстянку.
Разобрали шкаф - каждый свои полки.
Я горда особенно, потому что проредила свою домашнюю одежду и сложила её на отдельную полку, это успех, потому что я все свои уличные вещи уже пару месяцев аккуратно храю на вешалках и на полочке, а домашнюю почему-то не стала сортировать, и она вечно на меня выпадала откуда-то, или я её искала по три часа, шаря в тёмных недрах под вешалками в шкафу и ожидая нашарить там домового или кота. А теперь наконец полный порядочек!
Лёша разобрал свой стеллаж с инструментом.
А потом мы ходили от Садовой до Адмиралтейства и фонтана,
через Дворцовую, где играл оркестр,
через Дворцовый мост, а на Ваське где-то в районе Горного института был салют, и на Неве дул такой ветер, что у какой-то цацы чуть не сдуло клатч,
через стрелку, и возле Ростральных колонн организовались танцевальные площадки и заодно слёт байкеров, и суровые мужики любовались на танцующие пары,
между Кронверком и Петропавловкой, где женщина с крошечным мальчиком выгуливала четырёх восхитительных догов, которые резвились на диагональном склоне над крепостным рвом (который, кажется, называется гласисом) и не падали в воду вопреки всем законам гравитации и своей неуклюжести,
по неизведанной тропинке между Арсеналом и задами каких-то вдруг заброшенных строений в самом центре города, и там была даже цепная собака в конуре - и вдруг мы выходим к Горьковской,
по улочкам Петроградки как попало - к Спортивной.
Неплохо. Правда, белые ночи сбивают режим, легли в пол-третьего, уже светало, было странно спать.